На экране высветилось яркое изображение двора Трех мельниц и санитарного блока, возвышающегося над ним. В нижней части картинки лежала бледная девушка с покрытой струпьями кожей, спутанные волосы закрывали лицо. В кадре появилась рука, которая убрала их, открыв тату виноградной лозы, огибающей шею девушки.
— Тэмсин, — прошептал женский голос в динамики. Девушка на земле застонала.
— Анестезия, — произнес парень. — Будет действовать еще минут двадцать.
— Где все ее друзья?
— Теперь они «шокеры«.
Изображение дрогнуло, словно по камере ударили.
Тэбби взмахнула рукой над грудью, отключая интерфейс. Изображение на экране погасло. Эвелин приподняла бровь.
— Она знала имя Чистой девушки.
Шарлотта сложила руки вместе. Они заметно дрожали.
— Вот здесь список пациенток, которых вы выпустили за последние двенадцать месяцев, — сказала Эвелин.
Шарлотта не двигалась. Казалось, что она едва дышит.
— Тринадцать девушек. Взгляните. Уверена, одна или двое из них выделяются больше, чем остальные.
Глаза Шарлотты опасливо скользнули по списку.
— На сегодня мы отыскали шесть из них, — пошла дальше Эвелин. — Еще двое мертвы. Остается только пять. Почему бы вам не рассказать мне о них? Начнем с этой. — Она указала на имя «Эмили Томас«. — Единственная девушка, которую вы выпустили до девятнадцатилетия.
Шарлотта была в шоке. Эвелин продолжала сидеть неподвижно, ожидая, пока женщина придет в себя.
— Девушка, — начала Шарлотта, прочищая горло, — которую звали Эмили Томас, появилась перед нашими воротами в конце марта. Она сказала, что ее направили из клиники. Мы приняли ее. На следующий день Эшби Барбер отправил мне сообщение с текстом, что слышал, будто у нас одна из его бывших пациенток и хотел бы повидаться с ней.
«Эшби«. Эвелин попыталась стереть удивление с лица. Она опустила ладони на белую скатерть.
— Я отправила ему сообщение, — поспешно говорила Шарлотта. — Написала, что это невозможно до тех пор, пока пациентка не пройдет интеграцию. На следующий день он явился с папкой ее психического здоровья. Оставил мне еще три сообщения, что ее родители — близкие друзья семьи, и родственники хотели бы, чтобы он был назначен психиатром по ее делу. Затем девушка начала говорить, что она его дочь. Но в новостях показывали, что Ариана Барбер вернулась домой. Во-первых, мы не могли догадаться, что это она! Я стала это подозревать только, когда доктор Барбер забрал ее.
Ненависть задушила Эвелин. Парализовала. Она воздела глаза к потолку, пытаясь усмирить дыхание.
— Каким образом он ее забрал? — спросила она.
— Он приехал с письмом министра здравоохранения, что ему переданы все полномочия на ее лечение и позволено перевезти в частное учреждение, если он того пожелает.
— Вы так просто ее отдали?
— Произошло отключение электроэнергии. Девушку пришлось реанимировать и отправить в госпиталь. Он приехал за ней на машине скорой помощи.
Эвелин откинулась на стул. Девушка, которую сегодня запечатлела камера Трех мельниц, не напоминала Ариану Барбер, но была того же роста. Лицо можно было полностью изменить, воспользовавшись гелевыми имплантами или протезами.
— Как вы думаете, почему Ариана Барбер пришла в Три мельницы? — спросила она.
— Почему?
— Да, почему? — «Почему?«Парень, с которым она решила заключить брак, похищен, а она явилась в Три мельницы. — Почему?
До Шарлотты, казалось, дошло что то, что она считала «плохо«, было еще хуже. Она поерзала на стуле.
— Сколько пациентов Эшби Барбер порекомендовал за последние шесть месяцев?
Шарлотта пыталась понять, что происходит. Она барахталась, словно тонущий человек. Рядом с Эвелин ее помощница получила доступ к регистрационным файлам Трех мельниц.
— Одного, — сказала Тэбби. — Скотта Резерфорда.
— Дата?
— 21 марта.
«В ночь, когда был похищен Джаспер Торелл«.
Тэбби отыскала в фотографиях Трех мельниц удостоверение личности Скотта Резерфорда. Последний кусок паззла встал на место. Эшби отправил жениха своей дочери в Три мельницы. Сейчас, зная об этом, Эвелин вспомнила, что ходили слухи, что Джаспер связан с сектой Просвещение; были даже слухи, что он не был похищен, что его исчезновение было инсценировано, чтобы привлечь внимание к договору с БензидоксКид. Она была поглощена проталкиванием дела вперед, что не обращала внимание на сплетни. Эшби, должно быть, понял, что Джаспер в чем-то замешан и пытался спасти ситуацию. Вместо этого она вышла из-под его контроля. Ему не удалось должным образом сделать свою работу — в очередной раз он был ослеплен любовью.
Что-то темное и мерзкое зашевелилось внутри Эвелин. Она презирала Эшби за то, что он подверг риску их напряженную работу ради эмоций своей дочери — ему нужно было избавиться от Джаспера, а не скрывать его. Но еще больше она ненавидела его за то, что все жертвы, на которые он мог пойти, были не ради нее.
Эвелин сделала еще один глоток.
— Три мельницы закроются навсегда, — сообщила она Шарлотте Кашер, быстро принимая решение. — Я отзываю вашу лицензию психиатра. И настоятельно рекомендую никому не рассказывать об этом разговоре. — Она встала.
Шарлотта повторила ее движения неуверенно, словно отчитанная школьница.
— Мне нужны допросы Коллегией Арианы Барбер за три года, — сказала Эвелин помощнице. Тэбби уже разобрала портативный экран, упаковала его и стояла возле нее. Предугадывая каждое движение, как всегда.
Глава Коллегии зашагала по большому залу к эскалаторам. Телохранители заняли свои места: один спереди, другой сзади.
Эвелин догадывалась, что Эшби натренировал дочь на ответы тестов. Никто не мог раз за разом проходить их с такими высокими баллами. Это было невозможно. Но она выявила некоторые слабости. И как только Эвелин заполучит Ариану, она использует их все, чтобы превратить дочь Эшби в одну из тех, кого он ненавидел больше всего: в выказывающую наибольшую преданность Коллегии, в ее стойкую сторонницу. А если нет, она уничтожит ее.
— Есть какие-нибудь новости по Эшби Барберу? — осведомилась она, чувствуя прилив энергии от найденного решения.
Помощница покачала головой.
— Местонахождение его интерфейса все еще заблокировано и за последние двадцать-четыре часа он ничего не покупал.
— Значит, пришло время активировать «жучка«, — сказала она.
20
Побег
— Остановись, — приказал отец смотрителю Домбранту. Они двигались по северным окраинам Лондона, все еще не съехав с М25. Ана сидела позади смотрителя, который небрежно держал руль, игнорируя требование отца. Что еще больше заставило ее задуматься об их отношениях.
Рядом с Аной Коул разминал свои предплечья, которые находились в вертикальном положении в фургоне психпатруля. Выпив бутылку воды, он съел крекеры, которые она для него припасла, и теперь выглядел в большей мере встревоженным.
— Нужно кое-что обсудить, — сказал Эшби Домбранту. — Наедине.
Домбрант бросил взгляд в зеркало заднего вида, снова встретившись с укоряющими глазами Аны.
— Здесь негде остановиться, — сказал он. Коул сжал ей руку. Она поняла, что он тоже ждал шанса поговорить тет-а-тет, надеясь, что двое мужчин выйдут из машины и оставят их на какое-то время. Ана успела ему сообщить, что у Петли все получилось и запись из Трех мельниц попала в новости. Еще она рассказала ему о том, что отец хочет вывезти их в Шотландию. Но когда она прислонилась к нему, взяла его за руку и в третий раз начала шептать ему на ухо, отец повернулся и неотрывно смотрел на них, пока она не вернулась на свое место. С тех пор они сидели настороженно, тихо, Коул переключился на свою боль и синяки.
— Дорога пуста, — сказал Эшби. — Ты можешь остановиться где угодно. — Это было правдой. С тех пор как они ехали по кольцу, им не встретилось ни одного автомобиля. Ана думала, в норме ли это или Чистые избегали поездок из-за протестов и роста гражданских беспорядков.
